А.Липатников, выпускник ФМХФ 1984 г. Тогда (МВ-85) и сейчас (2006).

ФФКЭ КАК ИНСТИТУТ ФИЗКУЛЬТУРЫ

Хотя я поступил на Физхим в 1978 году и постоянно играл в футбол, к матчу века в первые годы на Физтехе я интереса не проявлял. Младшекурсники (может быть, за исключением особо ярких футболистов типа Леши Дементьева с нашего курса или Агапова и Филимонова, поступивших годом позже) выходили на поле ночью. Мне, заточенному на учебу и соблюдающему строгий режим, тогда это казалось диким, и я пред­почитал здоровый сон по расписанию. Кстати, по той же причине Андрей Чури­ков (поступил в 1978), бывший на тот момент одним из лучших футболистов Физхима, в первые годы свой учебы тоже не при­нимал заметного участия в матчах века. Тем не менее волею случая я оказал существенное влияние на две игры, которыми закончился период доминирования Физхима, то есть два матча с «квантами» (ФФКЭ), о ключевых моментах которых я и хотел бы рассказать.
Но сначала небольшой комментарий о причинах доминирования Физхима в конце семидесятых – первой половине восьмидесятых. Ни в коей мере не умаляя заслуг поколения Гринченко-Назаров-Сама­рин+Заживихин-Романников, многолетние победы конца семидесятых – первой полови­­­ны восьмидесятых связаны с тем, что это поколение было поддержано очень удачными (с точки зрения футбола) наборами 1977-80-х годов (наш курс 1978 был слабейшим в этом квартете, по крайней мере, с точки зрения МВ). Прежде всего, уникален набор 1977 года. Молоков, Исаев, Ушаков, Юферов (Лёпа), Харитонов, Соколов – даже Клинчеву в первые годы не находилось места в этой великолепной команде (потом, играя уже за наш курс после академа, он им отомстил, забив все голы в победной для нас решающей игре первенства факультета 1983 года, правда, не все силь­нейшие футболисты 1977 года вышли тогда на поле). А ведь еще были Ковальский, Филюгин, Рахимов, Котляр, Беркут и мно­гие другие. Когда мы впервые встретились на поле с командой-1977 на первенстве факультета, я не столько играл, сколько, раскрыв рот от восхищения, любовался соперниками. Помимо индивидуального мастерства эти ребята были великолепно сыграны и, кажется, могли пере­пасовываться в касание на скорости с закрытыми глазами. На моей памяти только один раз Физтех был осчастливлен сопоставимым по футбольным меркам курсом: после прихода на ФОПФ Богданова, Марзана, Дербина и других этот факультет очень быстро из футбольных аутсайдеров стал лидером.
С нашего курса в МВ наибольший вклад внесли Леша Дементьев, мой нынешний шведский земляк Аркадий Ярцев, много лет оттрубивший в защите и наводивший ужас на соперников, особенно на тех, кто помнил, что у человека всего две ноги, Володя Коротков и другие. В 1979 на Физхим поступили не только Агапов и Филимонов, но и Ивченков, Витрук, Медведев, Рабинков, многолетний вратарь и организатор Володя Барботко, Альберт Загидуллин и другие. Еще одна великолепная пятерка (рано умерший Коля Сирык, Бахтияр Мирзакаримов, Паша Капанин, Костиков и Кубасов) пришла годом позже. Затем футболь­ный бог отвернулся от Физхима на длительное время. Отдельные хорошие футболисты появлялись (Пуха, Жильцов, и т.д.), но массовости явно не хватало, может быть, за исключением набора 1982 го­да (Кухаркин, Королев, Кобзев, Костышин). 
Но вернемся к двум матчам с квантами, первый из которых прервал многолетнюю победную серию Физхима, а второй был ос­тановлен мной, Соколовым и Клинчевым. При всем моем уважении к Боре Грин­ченко и его огромному вкладу в победы Физхима, я убежден, что первый матч так называемым квантам был проигран отчасти и по его вине.
Примерно часа за четыре (может быть, три, точно уже не помню) до конца Физхим вел в счете порядка десяти мячей. В этот момент наши основные силы ушли отдыхать, сказав, что выйдут на последний час. Тут же у квантов   на   поле выпрыгнули пятеро наемников-профессионалов, вряд ли знающих, что такое квант. Учитывая силу этих ребят и отсутствие в этот момент почти всех лучших футболистов у нас, ситуация выглядела очень опасной. Насколько помню, в первый день эта же пятерка очень быстро изменила плюсовой для нас счет на минус 10. Ситуация легко могла повториться, тем более что времени для ухода в отрыв у наемников было предостаточно. Я в тот момент был зрителем. Почувствовав опасность, я присоединился к нашему организатору (не помню, был ли это еще Вова Барботко или уже Олег Костышин) и принял активное участие в формировании наших пятерок. В сложившейся ситуации мы поставили на антифутбол: к паре опытных защитников (вероятно, среди них были Самарин, Ярцев и другие) подбирали молодых здоровых ребят и ставили им задачу – на чужую половину не лезть, выносить мяч при первой возможности, бегать изо всех сил, а потом быстро меняться и не давать профессионалам (прежде всего Матрацу и Колыванову) бить издали. Пятый, тоже молодой и здоровый, должен быть ловить свой шанс на чужой половине, прежде всего на отскоках от борта, и препятст­вовать дальним ударам. Такая тактика сработала. Профессионалы разрыв сокращали, но очень медленно, а наши даже сумели что-то забить (один мяч в жесткой силовой борьбе завез в ворота соперников Игорь Пальцев, который в обычном дыр-дыре как футболист не воспринимался, а в том матче выглядел просто здорово). За 70 минут до конца счет был +5 (по воспоминаниям Самарина +3), и казалось, что наши ударные силы, ожидавшиеся через 10 минут, уже не отдадут победу подуставшим в борь­бе с нашими молодыми Джентиле (один из героев, на мой вкус – антигероев, чемпионата мира 1982 года) наемникам.
И тут я дал слабину. За некоторое время до этого подъехал Боря Гринченко, который, естественно, горел желанием выйти на поле. Если бы вместе с ним было еще четверо сопоставимых по классу футболистов, все было бы великолепно – на поле сам Боря ни в чем наемникам не уступал. К сожалению, в пятерке, которую Боря сфор­­мировал из имеющихся в наличии сил, футболисты были индивидуально неплохие, но до уровня Бори явно не дотяги­вающие, совершенно не сыгранные и не пригодные к игре на удержание счета против более сильного соперника. Конечно, в тот мо­мент такую пятерку выпускать было нель­зя, но я не устоял перед авторитетом заслуженного ветерана. На поле он по-прежнему был великолепен и уверенно контролировал мяч. Но как только Боря вынужден был отдать пас партнерам, те быстро теряли мяч на своей половине поля. В результате за 3-4 минуты в наши ворота влетели два безответных гола, и, главное, наемники почуяли вкус уже казалось бы недосягаемой побе­ды. Итог – поражение Физхима с минимальным счетом. Был еще, правда, наш пенальти, который судья отменил после того как Игорь Молоков решил поправить мяч ру­кой, прежде чем бить. Но ключевым моментом, с моей точки зрения, был внеплановый выход нашей несбалансированной пятерки за 70 минут до конца.
Конечно, матч тот был выигран не квантами, а наемниками. Марышев, которого я тогда хорошо знал (мы регулярно вместе играли в футбол) в частных беседах этого не скрывал, извинялся и обещал, что такое не повторится. Тем не менее, на матче-реванше года через два число наемников резко выросло. Они сделали большой отрыв в первой половине первого дня в отсутствии наших ударных сил. Вечером лидеры Физхима, играя против настоящих квантов, разрыв сильно сократили. Утром (ночью в те го­ды не играли) мы вышли вперед. Примерно в 10 утра, когда Клинчев, Соколов и я пили в общаге чай после утренней смены, прибежали студенты и сказали, что опять вышли наемники. Мы втроем тут же выскочили на поле и потребовали от Марышева объяснений. Он уверял, что это настоящие кванты. Но после того как эти якобы физтехи не смогли назвать фамилию проректора института и не ответили на другие подобные вопросы, все стало ясно. Мы предложили два варианта: либо убрать наемников, либо изменить название матча – заменить ФФКЭ на Институт физкультуры. Марышев оба варианта отклонил, и мы (Клин­чев, Соколов и я) решили матч прекратить. Счет в тот момент был в нашу пользу. После этого матча пошла дли­тельная череда поражений Физхима от ФУПМа, ФОПФа, ФАКИ.
Кем я считаю Марышева, такими «пионерскими» действиями чуть не угробившего матчи века как добрую физтеховскую традицию, писать не стану, но здороваться с ним я перестал.